00/24: Интервью

01/24: Юр. Аввакумов - РаЗНое

Музей архитектуры превращается в музей архитектуры.

У меня есть мечта. Эстетического характера: хочется еще раз увидеть некоторые места в их первозданном виде. Без ларьков. Например, вестибюль корпуса гуманитарных факультетов МГУ - "большой сачок", как называется он среди аборигенов. Как сачок выглядел "когда-то", я еще должен был помнить, но объяснить младшим коллегам не мог... завидно, когда некоторым это удается.

Фойе Щусевского музея сейчас выглядит, наверное, как и должно. Вернулись на свое место скульптуры а-ля Древний Египет: в Аптекарской палате, здании времен царя Алексея Михайловича во дворе музея, смотрелись они не по-хорошему экстравагантно. Львы на лестнице прибавили в осанке. Мраморная облицовка стен - впервые вижу. Многочисленные музейные арендаторы разъехались: антиквары, сувениры, осветительные системы и пр. Так - лучше. Наверное, все учреждения, вроде Щусевского, пострадали в ходе борьбы за выживание, но в Щусевском, в самом центре Москвы, это особенно бросалось в глаза. Музей в перманентном ремонте, постоянная экспозиция несколько лет как закрыта. В общем, невзирая на аренду - а может, и благодаря ей, - музей не работал. Недавно сменил директора (нового зовут Давид Саркисян). Изгнание торгующих из храма науки и искусства стало первым деянием новой власти. Освободившиеся площади тут же стали отводить под выставки. Цикл выставок архитектурной фотографии под общим названием "24" - одна из первых для Щусевского эпохи реформации.

Архитектурная фотография - необязательно фотография зданий, так же как и архитектура - это не дом. Нельзя сказать: архитектура здания музея архитектуры располагается по Воздвиженке, 5 - по этому адресу располагается само здание. Архитектура - менее осязательное понятие. Фотография из цикла "24" считается "архитектурной" именно в этом смысле.

"24" - число кадров в пленке, число работ на выставке. Почему не тридцать шесть? Потому что тридцать шесть, как объяснил автор идеи, куратор проекта и первый участник Юрий Аввакумов - это как бы повесть, с архитектурной фотографией это будет сложно. А "24" - вроде рассказа, вполне. Свои "24" Аввакумов набрал самых непохожих - поскольку премьера, выставка должна быть разной: снимки псковских крепостных стен, петергофских лестниц, строительных лесов и ржавеющих черт-те где конструкций неизвестного назначения. Назвал все это, не мудрствуя: "Разное".

После Аввакумова будет Илья Уткин. Вероятно, тот же проект, что был премирован на Венецианской архитектурной биеннале: снимки московских развалин 1994 года. Потом - Игорь Мухин, который к архитектуре прямого отношения не имеет, зато часто фотографирует для журнала "Афиша". Потом - Александр Бродский, знаменитый концептуальный архитектор. Фотографы Игорь и Юрий Пальмины. Другой автор "Афиши" - Сергей Леонтьев... Дальше - посмотрим. Ежемесячные выставки распланированы пока на год. Открытки с репродукциями продаются в музейном киоске. К концу года, вроде бы, музей откроет свою постоянную экспозицию.

Константин Агунович. МФ 21:12. Афиша. №13(33). 3 - 16 июля 2000

Аввакумов - известный поклонник советского конструктивизма. Жесткость и элегантность придуманного им экспозиционного концепта, который сам по себе есть характерное аввакумовское произведение, уже лежит в основе фотопрограммы. Так же, как и авторские амбиции, присущие его любимцам-революционерам. После этого логично начинать с самого себя, испробовать все на самом себе, и в любом случае - успеха или неудачи - получить по заслугам. Сама экспозиция Аввакумова очень по-минималистски суха. Фотографии, с точки зрения фотографов, могут выглядеть банальными. С точки зрения архитекторов... даже и не знаю. Мне они нравятся своей неизменной дисциплиной, полным пренебрежением внешней оригинальностью, быть может, бессознательной, но постоянной приверженностью жесткой конструктивности элементарной схемы. Я люблю элементарное. Оно - очень редкий продукт в нашем культурном климате. Весьма труднодостижимый результат. То, в чем при видимой банальности можно обнаружить полное отсутствие попсы. Которая в последнее время просто обрыдла.

Вернисаж состоялся в 18:00, 27 июня, в ремонтирующемся здании музея. В простреле его длинной анфилады виднелось небо над Кремлем. И в это время случилась роскошная гроза.

Виталий Гусеницын. ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ. Вести. Ru. 3 июля 2000

Главный идеолог бумажной архитектуры Юрий Аввакумов (собственно, он-то и придумал сам термин и был куратором практически всех важных "бумажных" выставок) показывает в Музее архитектуры имени Щусева свои фотографии. Новыми их не назовешь. Недавно на ярмарке "Арт-Москва" многие из них уже демонстрировались.

Экспозиция выглядит необычайно скромно. Все 24 фотографии уместились в одном зале. Никакой пестроты, инсталляций, концептуальных ходов. Даже сами фотографии не поражают эффектностью и имеют почти прикладной вид. Архитектор, путешествуя по разным городам (Пскову, Изборску, Москве, Питеру), снимает на память заинтересовавшие его детали, занятный курьез, любопытную композицию. Эдакие заметки путешественника или архитектурные штудии. Развлечение профессионала. Штудии эти невзначай выстраиваются в азбуку архитектора. Аввакумов акцентирует внимание на ключевых элементах: колонне, балке, окне, лестнице, стене, своде, куполе, фундаменте. Для своего каталога образцов он выбирает объекты аскетической простоты. Идеальные пропорции его не занимают. Важна не дистиллированная архитектура, а влияние на нее среды и времени. Скажем, благодаря их разрушающему действию какая-нибудь ординарная балюстрада получила неповторимую фактуру, которая никакому зодчему и не приснится. В архитектурную композицию может вмешаться что угодно: и троллейбусные провода, и строительные леса, и вывеска. Две надписи Аввакумов обыгрывает иронически. Статус Питера определяет вывеска "дворец", Москвы - "родина". Исходя из них, вполне можно домыслить, как выглядят невидные части зданий (оба слова разместились на карнизе).

К бумажной архитектуре Аввакумов добавил фотографическую. Его аппарат не просто фиксирует какую-нибудь постройку, а подчиняет ее замыслу фотографа-строителя. С другого ракурса это уже будет иное сооружение. Светотень раз в сутки превращает банальный подземный переход в острую конструктивистскую композицию. Предварительные работы над фундаментом могут быть интереснее самого дома. Причем элементами этой постройки становятся и подъемный кран, и рабочие. Через мгновение они сдвигаются, кран отъезжает, композиция разрушена и сохранится только на фотопленке. Традиционный жанр - архитектурное фото - у Аввакумова превращается, с одной стороны, в учебник по композиции, с другой - представляет архитектуру как тотальное явление, заполняющее город бесчисленными непреднамеренными композициями. Ценность получают всевозможные изъяны и испорченные, с традиционной точки зрения, детали и постройки. Выщербленные ступени могут стоить гораздо дороже, чем новенькие, а на полуразрушенной стене читать графические ритмы гораздо интереснее, чем на отреставрированной. Иногда ход мысли очевиден, как плакатный лозунг, бывает и абсолютно невнятен, но морочить себе голову трактовками не обязательно. Просто поучиться композиционному лаконизму тоже бывает полезно.

Тихон Романов. ФОТОГРАФИЧЕСКАЯ АРХИТЕКТУРА. Сегодня. №148. 10 Июля 2000

На фоне столичного фотовыставочного бума держится особняком недавно стартовавший проект Юрия Аввакумова. В одном из залов Государственного музея архитектуры имени А.В. Щусева вывешены 24 его работы. Эта первая выставка из цикла "24", который даст основу постоянной экспозиции архитектурной фотографии в музее.

Автор не пытался подчинить выставку какой-либо идее, он лишь хотел показать многообразие взглядов на архитектуру: от древнерусской до современной. Работы разные (недаром выставка называется "Разное") и совсем непохожие на слащаво-глянцевые картинки-открытки. 24 черно-белых снимка отражают сформированную архитектурой среду разных эпох. На фото она подчас сливается с природой: стена изборской крепости "врастает" в землю ("Изборск") - это уже единое гармоничное целое, так же как лестница в "Петергофе".

Человек часто норовит нарушить гармонию, ему хочется расставить акценты по-своему. Но он расставляет строительные леса ("Леса") или наводит мосты ("Большой охтинский мост"). Тогда связь с природой обрывается и "новая среда" выбрасывает человека из себя ("Переход").

Но все это мимолетные образы, возникшие после просмотра выставки. Сам же Юрий Аввакумов, спроецировав на экспозицию систему литературных жанров, считает свою выставку рассказом, а его оптимальным "словарным запасом" те самые 24 фотографии. Почему не тридцать шесть, как в полноценном ролике фотопленки?

Потому что, как объяснил Юрий, тридцать шесть - это как повесть. А с архитектурной фотографией высказаться по какому-либо поводу в этом жанре сложно. Двенадцать - мало, это анекдот. Удобнее всего рассказ, да и к тому же зал не позволяет вместить много работ.

Александр Миридонов. РАССКАЗ ДЛИНОЙ В 24 КАДРА. Московская Перспектива. №27. 11 июля 2000

Время от времени возникающий, но всякий раз революционно звучащий в архитектуре девиз "Больше этики, меньше эстетики" Аввакумов истолковывает как руководство к действию: "востребованность этики - знак перелома". Его работы в Музее архитектуры этичны до мрачности и полной закрытости смыслов. Его живые и недоступные выщербленные ступени, обветшалые храмы, оголенная плоть заброшенных домов, покосившиеся заборы зовут в дорогу: "Давно ли ты был в России? Не пора ли заново знакомиться?" И может быть, получится, как у Аввакумова: "Гуляешь в ритме dolce far niеnte, чувствуешь себя свободным от трудовой дисциплины, тогда и случается нечто. Ноги сами тебя приносят в нужное время, в нужное место, в нужный свет".

Екатерина Васенина. КАЛЬКУЛЯТОРЫ В СТРАНЕ АРИФМОМЕТРОВ. Новая Газета. 20 июля 2000

Пристальный взгляд на различные архитектурные фрагменты помогает прочесть каждый фотосюжет как занимательную новеллу. Ее интрига выстраивается зрителем самостоятельно. Возникают многие непредсказуемые аналогии. Свод древнего псковского храма может случайно напомнить лучшие примеры живописи абстрактного экспрессионизма. Это чистая, стремительная, одухотворенная светом форма.

Развалившийся кирпичный сарай советского времени трогательно тщится изобразить из себя античный амфитеатр. Выведенная пьяными буквами из тетрадки второклассника надпись "дворец" украшает богатый архитектурный карниз, превратившийся таким образом в маленький концептуальный шедевр. Грубо заштукатуренная балюстрада петергофского парка - вариация на тему экзистенциальной поэтики. Покалеченные, дряхлые, изуродованные временем и людьми балясины - те же древние, доведенные до нищеты и отчаяния аристократы, потерявшие все, кроме гордой осанки и благородной стати.

В принципе, каждая фотография, сделанная архитектором Аввакумовым с особым профессиональным смаком, становится "видимой невидимкой" - фрагментом, драматически вспоминающим идею целого.

Сергей Хачатуров. ВИДИМЫЕ НЕВИДИМКИ. Модус. №14(116). 15 августа 2000

(Выставка)

02/24: Илья Уткин - меланхолия

03/24: Игорь Пальмин - Русский модерн: поДРОБНОСТИ

04/24: Юрий Пальмин - ЧертаНово

05/24: Борис Томбак - Б. ИЛЛЮЗИЯ

06/24: Александр Ермолаев - ФРАГМЕНТы 58/00

07/24: Сергей Леонтьев - БАШНЯ

08/24: Игорь Мухин - МОСКВА light

09/24: Валерий Орлов - ЗакрытыйГород

10/24: Олег Смирнов - Город_Герой

11/24: Михаил Розанов - ЭСТАКАДА

12/24: Анатолий Ерин - д. ГЛАЗОВО

13/24: Дмитрий Конрадт - проЛЕТы и проЕМы

14/24: Александр Слюсарев - поСЛЕДСТВИЯ

15/24: Валерий Сировский - Храм_Город

16/24: Семен Файбисович - мои ОКНА

17/24: Ричард Пэйр - Русский Конструктивизм: Провинция