17/24: Ричард Пэйр - Русский Конструктивизм: Провинция

Фотографии, показанные на выставке в МДФ, были сделаны в процессе подготовки этой книги. Проведя довольно долгое время в России, Пэйр путешествовал по стране и фотографировал памятники советского конструктивизма, совершенно оригинального стиля, прославившего нашу архитектуру на Западе, но долгое время находившегося в полном небрежении на родине. Здания, как вошедшие во все учебники по истории архитектуры, так и менее известные, ветшали, разрушались, погружались в забвение. Их обволакивала патина сонной провинциальной жизни.

Фотографии Ричарда Пэйра – ни в коем случае не обличение советского беспамятства и не «гламурное» украшательство. Как ни странно, они, сделанные при помощи суперсовременных технологий, поражающие «хай-тековым» блеском и тщательностью проработки, навевают в памяти архитектурные увражи конца XVIII – начала XIX столетий. Они излучают предзакатную меланхолию – не причиной ли тому английское происхождение мастера?

Судьба многих достижений советского конструктивизма, к сожалению, печальна. Их вряд ли удастся сохранить для будущих поколений. Что же, они смогут хотя бы со светлой печалью полюбоваться тенями, запечатленными на фотографиях Ричарда Пэйра.

Никита Алексеев. СВЕРХСОВРЕМЕННАЯ МЕЛАНХОЛИЯ. Иностранец N39. 23.10.2001

Архитектура конструктивизма служила великой утопии. Утопия довольно скоро обнаружила свою несостоятельность. Конструктивизм, напротив, оказался на редкость жизнеспособным. Фотографировать архитектуру конструктивизма - одно удовольствие. Как ни снимай - фрагменты, целое, интерьер - материал всегда выглядит беспроигрышно и таит в себе массу неожиданных эффектов. Уже поэтому очередная выставка проекта архитектурной фотографии "24" - "Русский конструктивизм: провинция" - обещала быть интересной.

Англичанин Ричард Пэйр, автор выставки, всю жизнь занимается архитектурой - на его счету кураторство фотоколлекции Канадского Центра Архитектуры, несколько монографий по архитектуре и масса архитектурных снимков. В данный момент Пэйр готовит к публикации очередной свой труд - по архитектуре советского модернизма. Впервые в проекте "24" участвует не художник, предлагающий свое видение предмета, а исследователь, предмет фиксирующий. Просто и без изысков. В тех случаях, когда Пэйр отходит от избранной стратегии и позволяет себе увлечься "художественной" подачей, получается вполне банально. Скажем, пролеты лестниц, снятые сверху вниз, - эффектность хода обесценивается тем, что трудно найти архитектурного фотографа, который бы им не пользовался.

Отбор кадров кажется довольно случайным: виды зданий "Харкiв Пошта" или "Музичний театр" висят рядом с маловразумительным интерьером спортзала, архитектура которого сведена на нет росписью "под камуфляж". Помещения цехов, домов культуры, лестницы, крыши - некоторые кадры сами по себе хороши, но в единое целое совершенно не складываются. Такое ощущение, что Пэйр выставил случайные картинки из учебного пособия.

Что, в общем, тоже неплохо. Московские здания конструктивистов известны все наперечет, изучены вдоль и поперек. Самое время осваивать провинцию - удаление от центра никак не повлияло на чистоту стиля, благо исполнителями были в основном те же самые авторы. Функциональная идея легко приспосабливалась к любому объекту. Санатории, заводы, дома культуры, жилые дома - при всем разнообразии решений идея оставалась определяющей. Конструктивистские здания строились для светлого будущего, когда частная жизнь заменится коллективной, а мощь индустриального развития уподобит жизнь машинному процессу - четко слаженному, не дающему сбоев. Идея довольно скоро обнаружила свою несостоятельность, стиль, напротив, оказался на редкость жизнеспособным - здания конструктивистов, несмотря на сухость и жесткость форм, органичны любой архитектурной среде.

Цель автора - показать не панораму конструктивистских зданий в провинциальном исполнении, а обыденную жизнь стиля в условиях все большего отдаления от эпохи, его породившей. Безлюдность и запустение - вот что окружает объекты Ричарда Пэйра. Строгость и выверенность очертаний стирается временем. Безупречность геометрии нарушается тем, чего авторы вовсе не предвидели - трещинами в штукатурке, кустарником, прорастающим на крышах заброшенных зданий, битыми окнами. Однако заброшенность способствует не только дальнейшему разрушению, но и украшению - благородная ветхость архитектуре к лицу.

Мария Михайлова. СТАРОСТЬ, КОТОРАЯ К ЛИЦУ. Вести.ru. 24 октября 2001

Выставка Ричарда Пэйра могла бы быть лучшей в долгой аввакумовской выставочной серии. Просто потому, что представлены на ней не одноформатные часто наскоро сделанные 24 отпечатка, а добротные и качественные снимки разного размера, выполненные высокопрофессиональным фотографом и развешенные со смыслом и ритмом. Сослагательное наклонение предыдущему предложению обеспечила досадная спешка, с которой выставка монтировалась. Куратор только что вернулся откуда-то, этикетки куда-то растерялись, фотограф подписал снимки по-рабочему - Баку, Сочи, Гинзбург, "Ударник", смешав имена архитекторов, городов и объектов.

Отчего вернисажная публика - фотографы, архитекторы и журналисты, - профессионально обязанная быть осведомленной в классике отечественной архитектуры, спрашивала друг у друга, что же изображено и где это находится. Хотя автор снимал без формалистических ухищрений - ему надо было показать не себя, а объекты. Однозначно узнаваема была только роскошная и сложная характерная крыша "Ударника". Один из главных шедевров советской архитектуры Дом Наркомфина Михаила Гинзбурга на снимке можно было узнать только по видневшейся на заднем плане высотке, сам шедевр был представлен ржавым остовом. В реальности дом, вписанный в анналы мировой архитектуры XX века, развалился пока не совсем, но скоро, по-видимому, сравняется с землей. Городские власти к наследию русского конструктивизма традиционно равнодушны, коммерчески дом-коммуну с уникальным фасадом и планировкой использовать невозможно, а у архитектурной общественности, понимающей его истинную культурно-историческую ценность, средств на реставрацию дома-корабля нет.

Канадский фотограф Ричард Пэйр посвятил себя архитектурной фотографии, поэтому книга о русском конструктивизме (которую он сейчас готовит) для него естественный рабочий этап. Он честно отснял все, что нашел, не поленившись съездить не только в Москву и Питер, но и на окраины бывшей империи - в Харьков, Баку, Сочи, чтобы заснять здания, в архитектуре которых впервые появились и были сконцентрированы те конструктивные и пластические идеи, что мировой модернизм развивал все прошлое столетие.

И надо сказать, глядя на пандусы, круглые башни, выдающиеся вперед овальные балконы, глухие или, наоборот, полностью застекленные стены и мысленно приводя их в порядок, можно только - в который раз - удивиться, до чего же современно выглядят здания, построенные много десятилетий назад. Очень не хочется, чтобы книга Ричарда Пэйра "Русский конструктивизм" стала эпитафией гениальной русской архитектуре.

Ольга КАБАНОВА. 24 КОМПЛИМЕНТА РУССКОМУ КОНСТРУКТИВИЗМУ. Известия. 24 октября 2001

Юрию Аввакумову удалось заполучить фрагменты очень качественной серии о русском конструктивизме – единственном значительном вкладе российских архитекторов в мировую копилку.

Архитектурный конструктивизм, обязанный появлением на свет русскому авангарду и советской идеологии, так и остался в СССР проектом, погребенным своим идеологическим антиподом – сталинским классицизмом. Теперь, чтобы разглядеть его в мешанине отечественного зодчества, нужно специально настроить зрение или отправиться в провинцию, где постройки не так теснят друг друга. Ричард Пэйр так и поступил. В последние десять лет, охотясь за конструктивизмом, фотограф исколесил российские и ближнезарубежные города. Но куратор назвал выставку в МДФ "Провинцией", имея в виду не только географию (на выставке есть и столичные постройки) или убогое состояние зданий. Конструктивизм так и сохранился чем-то маргинальным, не понятым и невостребованным на своей родине – эдаким скромно одетым провинциалом на светской тусовке. То ли замышлялось когда-то Мельниковым и Весниными?

Фотографическая серия Ричарда Пэйра беспристрастна и холодна, как сам конструктивизм. Ни упоения руинами, ни восторга перед вызывающей простотой линий и пропорций. Кажется, эти снимки преследуют лишь одну цель (ту же, за которой гнался конструктивизм) – удобство. Они отлично впишутся в предполагаемый альбом или архитектурный учебник, который, кстати сказать, не скоро пригодится российским студентам, обслуживающим новорусские вкусы. Они многому научат и местных архитектурных фотографов: у Ричарда Пэйра – не свойственное российским коллегам по цеху репортерское любопытство. Исследовательский азарт заносил его в грохочущие рабочие цеха, в пропахшие потом самодеятельные спортзалы, в частные жилища, откуда открывались подходящие виды. Ричард Пэйр избежал соблазна препарировать идеологию, которой когда-то питался русский конструктивизм, оставив это на откуп другим фотографам вроде знаменитого Бориса Михайлова, растворившего своих пьянчуг в мареве харьковской архитектуры, знаменитой как раз своими конструктивистскими шедеврами.

Игорь Гребельников. КОНСТРУКТИВНЫЙ ВЗГЛЯД НА РУССКИЙ КОНСТРУКТИВИЗМ. Коммерсантъ. 24 октября 2001

Интонации лирические и трагические переплелись на выставке известного британского фотографа Ричарда Пейра <Русский конструктивизм: Провинция>. Экспозиция, которую открыл во вторник Московский Дом фотографии, посвящена блистательной странице в истории русского и советского зодчества: о кратком взлете новаторской архитектуры в СССР мир не забыл и по сей день. Весь ХХ век Запад восхищался русским авангардом, взял на вооружение выросший из него стиль конструктивизма в архитектуре. Не меньше, чем картины Марка Шагала или Казимира Малевича, завораживают идеи конструктивистов - Владимира Татлина, Константина Мельникова, Льва Руднева, братьев Весниных, Якова Чернихова, других “пионеров” стекла и бетона. По фантазиям-эскизам “бумажного” архитектора Ивана Леонидова фактически выстроена столица Бразилии, но за ультрасовременный проект города Бразилиа в 60-е годы похвалы снискал Оскар Нимейер.

Однако если во Франции творения Ле Корбюзье, как и в США - Франка Ллойда Райта, хранят как национальное достояние, то в советской России про их аналоги быстро позабыли. Ветшают здания-шедевры, возведенные в 1920-30-е годы в Москве, Киеве, Ленинграде, Горьком, Минске, Баку: от объектива Пейра не укрылись ни пыль в заводских цехах, ни трещины в стенах былых <дворцов победившего пролетариата> на всем пространстве бывшей советской империи. Пейр запечатлел многое - Клуб им.Русакова и “Каучук”, Дом на Набережной в Москве, здания почтамта и Госпрома в Харькове, ДК им.Горького и жилой дом на Карповке в Питере: Искренне восхищен фотограф строгой геометрией их пространства, рациональной красотой линий, необычностью и смелостью замыслов зодчих. Снимая крышу кинотеатра “Ударник” - застывшую бетонную улитку над старым Замоскворечьем - или лаконичные корпуса питерской фабрики <Красное знамя>, зрительный зал столичного ДК им.Зуева или санаторий в Крыму, автор выставки призывает задуматься о подлинной ценности строений, столь привычных для россиян. Сейчас Пейр изучает архитектурное наследие русского авангарда, готовя к печати книгу о советском модернизме.

Елена Титаренко -”Британец Ричард Пейр посвятил свою выставку в Московском Доме фотографии архитектуре русского конструктивизма”, РИА Новости, 24 октября 2001

Как известно, Гитлер считал модернистское искусство «дегенеративным» и преследовал его. Однако, столкнувшись с родиной модернизма – Советским Союзом – Гитлер пал. Западное общество нашло в себе силы приручить и обезвредить революционную потенцию авангарда. Так возник постмодернизм. Ныне его деятели самодовольно позируют на фоне стен, испещренных граффити, оставленными русскими солдатами. В по-прежнему значительных и все еще зловещих интерьерах Рейхстага их фигуры выглядят достаточно смехотворно. Умерший авангард выступает как прикрытие политических манипуляций.

Другая судьба была уготована ему когда-то в Советском Союзе. Об этом рассказывает выставка англо-канадского куратора и фотографа Ричарда Пейра «Русский конструктивизм. Провинция». Став в начале века источником творческих новаций, Россия передала Западу авангард как художественную практику. Сама же империя осознала в качестве авангардной практики саму себя, что и нашло свое предельное выражение в архитектуре конструктивизма. Выполнив пионерскую роль, конструктивизм был побежден эпохой, и сегодня требуются дополнительные усилия, чтобы извлечь шедевры конструктивизма из идеологических руин. Характерно, что на эти усилия становится способен именно иностранец, не отягощенный излишними идеологемами.

Пейр не так уж часто предлагает новый взгляд на привычные объекты (как, например, неожиданный вид сзади на кинотеатр «Ударник»). Гораздо чаще он представляет чрезвычайно качественные, но очень простые и вместе с тем архитектурно безупречные фотографии провинциальных (да и столичных) памятников конструктивизма. Показательно при этом, что почти никто из присутствовавших на вернисаже известных архитекторов так и не смог опознать большинство зданий на фото: сами эти памятники как бы вычеркнуты из обихода современной русской архитектуры.

И все же изощренный взгляд не может не отметить во многих изображениях червоточины русского авангарда: неизвестно еще, что сильнее – сам интерьер клуба, созданный Антоновым, Соколовым и Тумбасовым, или подпись, свидетельствующая о том, что работа выполнена для «городка чекистов» - этих радикальных модернистов нового мира. Другая монументальная фотография - внутренний вид фабрики Красного Знамени архитектора Мендельсона – одновременно и напоминает декорацию к фильму «Матрица», и лучше любых мемуаров свидетельствует о том, каким адом для работника была советская припадочная индустриализация.